Шопинг с одной «п»

И снова лекция в рубрике «Лекции». Максим Кронгауз, 

человек, посвятивший изучению языка всю жизнь, 

рассуждает о новых формах устной и письменной речи 

в онлайн-общении.

Язык и коммуникация: новые тенденции

Максим Кронгауз

Лингвист, директор Института лингвистики РГГУ.

Что важнее — язык или коммуникация? Я не скажу, что думал так всегда, но в данном случае я, безусловно, выступаю с точки зрения коммуникации. В подтверждение этой позиции приведу простые примеры. 

Бывают ситуации, когда люди теряют свой язык, точнее, возможность общаться на нем. Это 

либо физическая ущербность, либо религиозные обеты, либо просто потеря 

собеседника на своем родном языке, например, эмиграция. В этих 

ситуациях всегда происходит своеобразная компенсация, всегда возникает 

новый язык или знаковая система. То, на чем можно общаться. Так что потеря языка — 

вещь весьма болезненная, но преодолимая, а вот потребность человека 

в коммуникации, по-видимому, относится к нашим основным 

потребностям.

Сразу скажу, 

что подобная точка 

зрения, то есть предпочтение 

коммуникации языку, противостоит, 

в том числе, и точке зрения пуристов. Когда 

мы говорим о том, что в языке что-то недопустимо, 

что «кофе» не должно быть среднего рода, «звонить» нельзя 

в настоящем времени ударять на первом слоге, это всё, конечно, правильно. 

С одной стороны. С другой стороны, если вдруг большая часть носителей начинает 

так говорить, мне кажется, лингвист должен на это реагировать. Простой способ реагирования — 

менять или сдвигать норму, делать допустимым то, как говорит большая часть носителей русского языка.

Конечно, замечательно, что образованный человек знает: «кофе» — мужского рода. И говорит «черный кофе», а если кто-то сказал «черное кофе», этот человек необразованный и его надо презирать. 

Это все верно (с определенной позиции). Но в речи образованных людей я часто 

встречал фразы типа «Где же кофе? Вот оно». И я не начинаю 

презирать этого человека. Некоторые языковые 

механизмы действительно навязывают 

нам этот средний род.

Итак, 

скажу банальную 

вещь — главное, чтобы 

происходила коммуникация. 

А регулируем мы язык так, как 

нам удобно. Я всегда вспоминаю 

эпизод из старого фильма, пересказанный 

в лекции известным, ныне покойным 

лингвистом, в котором участвуют 

академик и его домработница. 

Академик регулярно 

попрекал ее за то, 

что она говорила «ложит». В какой-то момент она ему сказала: «Ну, знаю я, что правильно 

будет «класть», но мне жить с теми людьми, которые «ложат».

Здесь замечательно сформулирован приоритет коммуникации 

над языком. Ради простоты и естественности 

коммуникации можно и нужно нарушать языковую норму. А академик потерпит. 

Или, обобщая: есть высшие ценности — язык, культура, 

но если меняются условия коммуникации 

или жизни, мы вносим в язык и культуру определенные изменения.

Теперь 

перейду к теме. 

Действительно, вокруг 

нас меняется все. Меняется 

и коммуникация, ее условия, что в свою 

очередь влияет на язык. Приведу простейший пример: 

в сегодняшнем письменном языке, прежде всего, в Интернете, в SMS, 

появилось много сокращений. Это обусловлено тем, что, во-первых, просто ограничен 

объем знаков для SMS, во-вторых, скорость набирания на телефоне или клавиатуре компьютера медленнее, чем речь. Чтобы компенсировать этот недостаток письменной речи, производится больше сокращений. Это очень простой пример того, как условия коммуникации влияют на язык.

Сегодня происходят огромные изменения, которые мы вроде бы и видим, но не замечаем. Так происходит с жизнью вокруг нас. Маленькое отступление о функции ученого. Если говорить о лингвистике, то очень трудно изучать современное состояние родного языка. 

Таких специалистов много, но в массе своей мы видим, к сожалению, довольно средние, а порой даже бессмысленные работы. Гораздо проще и интереснее изучать древнее состояние языка или чужие, особенно экзотические, языки. О них никто ничего не знает.

И лектор, делая доклад, всегда сообщает что-то новое. Может быть, это неверное новое, но проверить его все равно никто не может. Это все равно передача информации. Когда же выступает лектор и рассказывает вам о состоянии современного русского языка, то это как рассказывать о футболе или о воспитании детей. Все и так об этом знают. В чем же тогда функция лингвиста? В том, чтобы находить обобщения, связи и тенденции.

О тенденциях я и буду сегодня говорить. И о том, к чему приводят или не приводят тенденции. Лингвист владеет материалом, видит определенные тенденции, но предсказать все равно ничего не может. 

Главная проблема в том, что мы не знаем, будет ли существующая тенденция доведена 

до конца или нет. Например, известно, что в русском языке постепенно исчезает 

склонение числительных. Про это все говорят. Довольно естественно, 

если мы делаем прогноз на какой-то длинный период, сказать, 

что через 100 лет мы не будем склонять числительные.

Но все не так просто, ведь эта тенденция 

существует уже давно. Уж точно 

более полувека. Более 

полувека 

числительные так 

и продолжают плохо склоняться. 

Это типичный пример тенденции, которая 

не доходит до конца. И так происходит с большинством 

тенденций. Сразу предупреждаю, что, скорее всего, ничто из того, 

о чем я расскажу, не будет доведено до конца.

В истории человечества есть две формы существования языка и соответствующие 

им две формы коммуникации. Это устная и письменная коммуникация. Письменная вторична 

по отношению к устной и появилась позже. С помощью письма можно передавать информацию через пространство и время. Устная речь мгновенна, потому плохо сохранна (по крайней мере, 

до изобретения записывающих устройств) и не передается на далекие расстояния. 

А такая нужда постоянно возникает.

Нужно сделать еще одно замечание, связанное 

с возникновением письма. Глаголы 

со значением «писать» 

в разных 

языках, как правило, 

этимологически восходят 

к двум идеям. Первая — это идея 

царапанья, вторая — идея нанесения краски 

на поверхность. Понятно, с чем это связано. Это два 

традиционных способа изображения знаков. Сегодня ситуация 

изменилась. Мы все чаще имеем дело с текстом на экране компьютера, 

а его мы не пишем — в том самом исконном смысле. Мы нажимаем на клавиши, 

и происходит некое чудо — на экране возникают буквы.

Сегодня, если мы говорим о письменной речи, точнее говорить не о том, как это сделано, а о том, как это  воспринимается.  Естественно, это противопоставление 

по  двум  признакам  (производство  речи  и  ее  восприятие)  происходит  всегда. 

Пишем    или    произносим     —      слышим      или      видим.      Это      основные 

противопоставления.       Сегодня       на       первый       план      выходит      именно 

противопоставление  восприятия.  В этом  отношении  сегодня   точнее  говорить 

именно о визуальной (а  не  письменной)  речи.

Сегодня, с появлением Интернета, появлением 

огромной новой сферы  коммуникации,  можно 

утверждать,          что          появился          некий 

промежуточный  тип   коммуникации,   который 

в   каком-то    смысле    является    письменным 

(визуальным),   а   в   каком-то   —  устным.  По 

способу восприятия — это, безусловно, визуальная речь, то есть воспринимается глазами. Так же и по некоторым другим характеристикам. Например, мы можем делать длительные паузы во время разговора, что недопустимо во время устной беседы. Диалог нас подхлестывает к мгновенным репликам. Итак, технически это письменная речь. А вот с точки зрения структуры используемого языка — безусловно, устная.

Оговорюсь, что речь идет о разговорных жанрах Интернета. Понятно, что на сайте Президента России будет присутствовать обычная письменная речь. Я говорю о таких речевых сферах, как форумы, чаты, ICQ, 

блоги, комментарии к блогам и так далее. Я выделяю именно этот фрагмент Интернета. Если 

рассматривать эту речь с точки зрения ее структуры, она гораздо ближе к устной. 

Это касается и конструкций, и некоторых формальных приемов. Здесь 

важно отметить, что общение из устной сферы вообще 

перемещается в Интернет.

Мы очень часто делаем 

письменно то, 

что раньше делали 

устно. Некоторые проблемы, 

которые раньше решались с помощью 

телефонного звонка, теперь решаются с помощью 

переписки. При том, что она занимает куда больше времени. 

У этого есть свои основания. Такое поведение считается более вежливым. 

Так мы не беспокоим собеседника. Он может вообще не ответить на письмо. На устное 

обращение не ответить сложнее. Таким образом, часть нашего общения 

переместилась в эту «письменную» по технике исполнения 

и восприятия фазу.

Если мы начинаем больше или 

активнее общаться 

письменно 

в Интернете, 

мы понимаем, 

что эта речь чем-то нехороша. 

У обоих видов общения есть свои 

достоинства и недостатки. Достоинства 

письменной речи я уже назвал — она хорошо 

хранится и передается на далекие расстояния. Кроме 

того, она более нормативна. Поскольку она сохраняется, 

ее можно анализировать. Но у устной речи тоже есть огромные 

достоинства. И многие лингвисты предпочитают изучать именно ее. 

Она первична исторически. Да и на синхронном уровне письменная речь — 

это скорее запись устной.

Устная речь гораздо быстрее письменной. Когда мы сталкиваемся с иностранным 

языком, у нас возникают проблемы именно с восприятием устной речи. Мы не успеваем 

ее проанализировать. Но для родной речи скорость, безусловно, достоинство. И, наконец, она 

гораздо богаче письменной. Громкость, интонации, особые выделения голосом. Есть много словечек, которые невозможно записать. Междометия типа «Хм», «А», «Э» и так далее. Даже так называемое «экание» выполняет определенные функции. Все это богатство устной речи. С ее помощью можно многое передать. Иногда письменная фраза вызывает обиду, а потом выясняется, что в ней содержалась ирония, но в письменной форме читатель ее не уловил.

Так вот, если большая часть коммуникации переходит в область письма, неизбежно встает 

вопрос обогащения этой речи. Мы начинаем общаться в режиме, близком к режиму 

устной речи. В «реальном времени». Неизбежно  должно  происходить  обогащение письменной  речи,  чтобы  мы  могли  передать то, что нельзя передать стандартной письменной речью. Самый просто пример — это смайлики. Сначала  возникли очень простые,  состоящие  из  скобки  и двоеточия: «):» и «(:». Чему соответствует такие смайлики? Например, они демонстрируют 

иронию.  Как  будто  в   скобках  написано 

«шутка».

В принципе,  они  могут выполнять разные 

функции.   Могут   передавать  настроение. 

Это,  кстати,  не  обязательно  содержится 

в  устной  речи.  В  разговоре  по телефону 

нам довольно трудно передать настроение. 

А в обычном разговоре  мы  передаем  его 

с помощью мимики. С момента появления 

смайликов   они   развиваются.  Сейчас мы 

имеем целые наборы рожиц, среди которых 

мы               выбираем               подходящую 

и   автоматически      вставляем      в   текст.

Таким образом происходит развитие формальных средств. Резкое обогащение формального языка. Правда, при очень сильном обогащении средства, как ни странно, перестают работать. Форм не должно быть слишком много, иначе их трудно и использовать, и интерпретировать. Вот пример из личного опыта. Я в одной таблице смайликов увидел зеленую рожу, которая еще и меняет цвет. В подписи написано, что это зависть. Рожа мне настолько понравилась, что я ее немедленно вставил в текст.

Мой собеседник, конечно, не понял, что я имел в виду. Догадаться по такой рожице, что это чувство зависти, нормальный человек не может. Он должен для этого изучить язык смайликов, запомнить всю таблицу. Понимание же скобок и двоеточий было элементарным. Лингвисты в этом случае говорят 

об иконических знаках, когда по форме видно, что имеется в виду. Сегодня 

смайлики слишком разнообразны, чтобы их использовать. 

Тем не менее, все равно процесс идет. 

Смайлики в разных видах 

уже так или иначе 

обогатили письменный язык.

В последнее время появились и другие 

средства. Приведу два примера. Первый — 

зачеркивание текста. Вообще-то возможность 

зачеркивания всегда существовала в письменной 

речи. Это значило, что человек уничтожает часть своего 

текста. Зачеркивали обычно так, чтобы нельзя было прочесть. 

Либо переписывали набело. Но Интернет-зачеркивание обозначает 

не текст, который должен быть уничтожен. Текст, который хотят уничтожить, 

просто стирают. Зачеркивают как раз то, что имеют в виду. А затем как бы произносят вслух другое (незачеркнутое).

Возникает игра и новое измерение текста. Наряду с тем, что говорится, появляется то, 

о чем автор думает. Возможно, это только одна из функций зачеркивания. Мы 

видим, что здесь письменная речь оказывается богаче устной, потому что 

в процессе говорения я не транслирую то, что я действительно думаю 

в момент речи. Я могу проговориться сознательно, но это уже 

довольно тонкая игра. Здесь же это такой простой прием. 

Еще один способ — это описание поведения. 

Как правило, это берется в звездочки. 

Например, *смущается* или 

*хмурится*. Это очень 

похоже на 

авторские ремарки 

в театральной пьесе, своего рода 

самооценка, тоже придающая новое измерение тексту.

Есть еще много разных приемов. Активно используется регистр, то есть 

прописные и строчные буквы. Причем многие считают, что прописные буквы — это 

просто аналог громкости. Разные шрифты и так далее. Эти примеры показывают, что коммуникация 

ставит задачу обогащения его письменной формы языка. Кому-то будет непонятно, что это за русское слово lytdybr. А ведь даже известен его автор. Здесь мы, кстати, видим еще одно значимое свойство Интернета. Тексты там сохраняются. Кто-то придумал некое слово. Очень трудно проследить, кто именно. Мы 

только про некоторые литературные слова знаем, кто их ввел, как правило, если это очень 

известный человек. В Интернете же тексты сохраняются, и при желании можно 

проследить употребление нового слова вплоть до его возникновения, 

то есть до автора.

Так вот, 

это слово впервые 

упомянул тартуский филолог 

Роман Лейбов в своем блоге. Так он назвал 

свою запись, написав это слово латиницей. Возникнуть 

это слово могло только в компьютерную эпоху, потому что до нее 

такого механизма просто не существовало. Он набрал слово «дневник» в латинской 

раскладке, как бы перепутав регистр, затем его транслитерировали обратно в кириллицу, и получилось «лытдыбр». Теперь оно распространено среди блогеров. А сам прием стал довольно часто 

использоваться при образовании ников, Интернет-псевдонимов. Например, Федя 

может назваться Atlz. Такие бессмысленные сочетания букв время 

от времени встречаются в русских текстах именно как 

результат приема «Перепутать регистр».

Наконец, если попытаться расширить и посмотреть не только в Интернете, можно вспомнить рассказ Пелевина, в котором один из героев назвал себя Йцукен. Он залез на порно-сайт и набрал такие буквы в качестве ника. Русское слово «йцукен» не очень известно, но оно соответствует латинскому qwerty. Это первые буквы второй строчки. И эта клавиатура стандартно называется qwerty, потому что есть другие виды клавиатуры, например, французская (azerty). Интересно, что это слово постепенно завоевывает себе некое пространство в русском мире.

Один из дизайнерских магазинов Артемия Лебедева называется «Йцукенъ». Мы видим, что словечек таких очень мало, но прием начинает работать. Причем надо сказать, что его будущее не очень определенно, потому что сейчас существуют программы, которые автоматически переводят в нужный регистр. На нашем домашнем компьютере мы постоянно боремся с женой. Я категорически против этой программы, а жена, наоборот, ее очень любит. Так что уже сегодня на компьютере с такой программой lytdybr возникнуть не мог. Это явление существовало всего около десяти лет. Но оно породило некий механизм и несколько словечек.

Теперь еще одна вещь. В русском языке еще в советское время существовало 

множество аббревиатур. Но, как я уже сказал, в Интернет-языке и языке 

SMS образование аббревиатур получило новый толчок и стимул. Стали 

возникать другие аббревиатуры. Среди самых известных можно назвать 

«IMHO», что означает «In My Humble Opinion» — по моему скромному 

мнению. Оно существует и в русском варианте и записывается как «ИМХО». 

Это просто транслитерация. Есть и другие английские аббревиатуры, которые часто 

используются в русских текстах. Я бы назвал «LOL», что значит «очень смешно». 

И еще «AKA» — «Also Known As». Она тоже записывается русскими буквами, 

что свидетельствует о ее адаптации. Я нашел выражение «Анка АКА пулеметчица», 

то есть «Анка, называемая пулеметчицей».

Это явление существовало и до Интернета. Достаточно вспомнить английскую 

аббревиатуру ASAP — As Soon As Possible. Но в русском подобного 

рода аббревиатуры были не приняты. Посмотрим на стандартные 

русские аббревиатуры: СССР, ТАСС, КОЛХОЗ, ВУЗ. Это 

имена, то есть группы существительных. 

А рассмотренные английские аббревиатуры 

составляют целые выражения. И в русском Интернете 

происходит сейчас зарождение именно таких аббревиатур. 

Приведу несколько менее известных примеров: ЕВПОЧЯ, ЕМНИП. 

Первая — «Если вы понимаете, о чем я», вторая — «Если мне не изменяет 

память». Или СЗОТ — «Сорри за офф-топ». Мне больше всего нравится ТТТ — 

«Тьфу-тьфу-тьфу».

Заметьте, что основная масса слов связана с репликой-реакцией. Это оценка 

некоторого текста или поста. Гораздо более популярны матерные 

аббревиатуры: ХЗ, КГ/АМ. Не буду их расшифровывать, кто знает, 

тот знает. Тоже оценочные. В русском языке аналогов почти 

не было. Мне удалось найти только один. Это знаменитая 

аббревиатура ЕБЖ — аббревиатура Льва Толстого — 

«Если будем (буду) жив (ы)». Толстой часто 

заканчивал этим письма. Мы видим, что это 

такое явление для узкого круга. Как, кстати, 

и сейчас. Все эти слова зарождаются в очень 

узком кругу. И только потом части из них удается 

прорваться в более широкие сферы. Так, Lytdybr вышел 

за пределы блогосферы, и встречается, например, в СМИ.

Вопрос из зала: А ХВ — Христос воскрес?

Максим Кронгауз: Это восходит к совершенно другой системе, которая 

существовала в старославянском языке. Над аббревиатурой пишется так называемое 

титло — специальный значок. Сокращения под титлом обозначают особые сакральные слова 

или выражения. Сходное явление имеет место в иудаизме, где запрещено использовать имя Бога. Но это совершенно другой языковой механизм. В нашем случае аббревиатуры — формулы и выражения — появляются в интернет-языке и не имеют сакрального характера. Их возникновение вызвано 

влиянием английского языка, но отчасти и новыми условиями коммуникации, 

экономией времени и средств, а также игровой стихией.

Еще один пример из коммуникации 

в Интернете, довольно смешной, 

но тоже очень важный. Они 

вообще все смешные, 

ведь Интернет — 

это такой полигон 

для разных игр, в том 

числе, и для языковых. 

Этот феномен я бы назвал 

«британские ученые установили…» 

Мы сталкиваемся с тем, что Интернет-

среда способствует мгновенному 

распространению слов, моды. 

Мы знаем много таких примеров. 

Слово «превед», которое тоже вышло 

за пределы Интернета. И другие выражения, 

например, «Йа криведко». Пока не устоялись 

специальные термины для этого механизма. Есть 

слово «мем», например. Некоторые называют 

это «медиа-вирусом». В общем, 

«британские ученые 

установили» — 

это такой 

медиа-

вирус.

С этим словосочетанием связано большое количество заметок, которые начинаются словами «Британские ученые установили..», а дальше следует какая-нибудь глупость. Возникает впечатление, что британские ученые — полные идиоты. Я сам знаю некоторых британских ученых. И они не идиоты. И я не думаю, что процент глупцов среди британских ученых по сравнению с другими настолько велик. Если набрать словосочетание «Британские ученые» в Яндексе и взять первые пять упоминаний, то два из этих пяти — это отсылки на сайты, посвященные британским ученым в этой идиотической роли.

Еще две ссылки — это очень специфические энциклопедии Lurkmore 

и Абсурдопедия. И еще — один блог Линор Горалик, запись в котором 

посвящена британским ученым (ТМ), причем автор специально оговаривает, 

что речь идет о медийном феномене, и что не надо принимать это на счет 

британских ученых. Я перечислю несколько замечательных достижений 

британских ученых, взятых из Абсурдопедии с отсылками к реальным 

статьям. Британские ученые выяснили, что люди начинают лгать 

с шестимесячного возраста; опровергли давно сложившийся 

стереотип, что мыши любят сыр; выяснили, что девять 

из десяти лондонских божьих коровок болеют 

грибковым венерическим заболеванием; 

придумали нелипнущую жвачку; разработали вакцину от всех болезней; доказали 

шотландское происхождение Михаила Юрьевича Лермонтова; разработали 

идеальный сэндвич; скрестили кролика с человеком и — в качестве 

кульминации — установили, что британские ученые самые умные. 

Повторяю, что это все реальные статьи из раздела новостей. 

Кроме того, самое знаменитое их открытие состоит в том, 

что большинство водителей, нарушающих правила 

дорожного движения, являются латентными 

гомосексуалистами. Правда, самое 

знаменитое открытие — всего лишь шутка. Это выяснилось не сразу и довольно 

долго обсуждалось всерьез. Потому что для британских ученых это, 

в общем-то, рядовое открытие.

Если начать разбираться с «британскими учеными», 

то видно, что не все так просто. Существуют 

определенные натяжки. Основная чушь 

сосредоточена в формулировке, 

причем неожиданная чушь. 

Человек, который 

прочтет, что Лермонтов — 

шотландец, думает, что это бред. 

На самом деле, эта одна из давних гипотез 

происхождения его фамилии. Вакцина ото всех 

болезней оказывается вакциной от различных видов 

гриппа. Даже факт, что они скрестили кролика с человеком 

(хотя речь идет «всего-то» о генной инженерии), не слишком 

выделяется среди других научных фактов.

Например, на Тайване вырастили трех светящихся зеленых свиней. А японские ученые скрестили свинью со шпинатом. Но никто не думает плохо об ученых из Японии или Тайваня. Достается именно британцам. Конечно, перед нами механизм анекдота. Мы имеем дело с классическим британским нонсенсом, который вырос на русской почве. Феномен «британских ученых» существует именно в русском языке. Другие искажения тоже понятны. Например, если в исследовании принимали участие английские и американские ученые, в статье остаются только британские и так далее.

Я провел очень маленькое лингвистическое исследование, которое подтвердило и даже ярко высветило феномен медиа-вируса британских ученых. В русском языке прилагательные «английский» и «британский» используются почти как синонимы. За тем исключением, когда нам надо специально противопоставить английское, например, шотландскому. И прилагательное «английский» используется немного чаще, чем «британский». Вот что показывает статистика Яндекса. Словосочетание «английские писатели» встречается на 5 млн. станиц, а «британские писатели» всего лишь на 3 млн. «Английские актеры» — на 5 млн., а «британские» — на 4 млн. «Английские» и «британские» «певцы» и «врачи» равным образом встречаются в Интернете.

Но вот «британских ученых» — целых 9 млн., а английских — всего 6 млн. Понятно, 

что здесь «английские ученые» — это нормальные ученые. А всплеск 

«британских ученых» возникает именно за счет медиа-вируса. 

Этот механизм похож на возникновение анекдота или 

просто на фольклоризацию некоего персонажа. 

Но замечательно, что фольклор и анекдот 

всегда являлись исключительно 

устными жанрами. Фольклорные 

механизмы реализуются в интернет-среде. 

Это тоже показывает близость интернет-коммуникации 

к устному жанру.

Скажу еще о нескольких тенденциях в довольно узкой коммуникации 

«носитель языка — лингвист». Они общаются обычно редко. И если встречаются, 

носитель задает лингвисту один вопрос. «Как правильно?» Еще раз повторю, что такая 

коммуникация встречается редко, но лингвиста заменяют (или представляют) его 

работы, то есть словари и грамматики. Сегодня такая коммуникация почти 

исчезла. Как поступает сегодняшний носитель языка? Он вводит разные 

написания слов в Яндексе и выбирает в качестве правильного то, 

которое чаще встречается.

Я провел несколько экспериментов с конкурирующими 

написаниями. Так, в процессе набора названия 

столицы Эстонии Яндекс дает подсказки 

и на Таллин и на Таллинн. Далее 

выдается такая статистика: 

для Таллина он выдает 

5 млн. страниц, 

для Таллинна — 7 млн. 

Раньше конкуренция написаний 

встречалась в основном для имен 

собственных. Но сегодня вариативность 

в письменном языке — вещь очень актуальная. 

Раньше мы сталкивались с вариативностью почти 

исключительно в устной речи, то есть пишется одинаково, 

а произносится по-разному, например, ударения в словах «творог», 

«портфель». Сегодня письменная вариативность — вещь абсолютно реальная. 

Письменное общение стало живым. И если раньше письменная речь доходила до 

читателя, проходя через корректора и редактора и становясь образцовой, то теперь 

такого нет. И проблема выбора написания стала очень важной.

Приведу еще несколько примеров. Как правильно писать слово «шоппинг»? С одним «п» 

или с двумя? Как отвечают на этот вопрос лингвисты и Яндекс? Лингвисты — это 

для нас словари. Единственное место, где удалось обнаружить слово, — это 

«Новый русский орфографический словарь». То есть формально оно уже 

есть в русском языке и пишется с одним «п». А Яндекс ведет себя так. 

Во-первых, когда я набираю «шопинг», он дает подсказку: «Может 

быть, вы искали шоппинг?» И выдает 11 млн. на «шопинг». А на 

«шоппинг» — 112 млн. Мы видим, как расходятся норма 

и реальное употребление. И лингвисты вынуждены 

с этим считаться. Потому что обычный человек 

не станет искать словарь, а наберет слово 

в поисковике.

Сегодня принципиально 

изменилась 

коммуникация 

«носитель языка — 

лингвист» и трудно рассчитывать 

на то, что люди будут узнавать норму 

у лингвиста, например, через словарь. Скорее 

спросят у поисковой системы. Более того, Яндекс 

и другие компьютерные средства довольно активно влияют 

на нашу грамотность. Яндекс выдает подсказки разной степени 

агрессивности. Иногда, даже если я набираю слово правильно, он выдает 

такую подсказку: «В исходном запросе, возможно, есть опечатка. Результат 

поиска для…» — и дальше предлагает статистику для «правильного» (с его точки 

зрения) написания. Понятно, что такие средства влияют на грамотность, причем 

в большей степени, чем словари и грамматики.

Итак, мы столкнулись с новой ситуацией, когда общение 

частично перенеслось в письменную сферу. Письменный 

язык становится таким же спонтанным, как и устная речь. 

Раньше почти не было неконтролируемой письменной речи. 

Да, были письма, но они, как правило, не были публичными. 

Аналогом того, о чем я сегодня говорил, могут служить 

некоторые очень маленькие локальные коммуникативные 

сферы. Например, перебрасывание записками в классе, 

писание на партах. Но это были точечные акты. Сегодня 

письменная речь становится полноценной формой 

существования языка, что приводит, с одной стороны, 

к обогащению этой речи, с другой — к появлению новых 

механизмов, некоторые из которых локальны, а некоторые 

будут иметь довольно обширные последствия. Мы должны 

быть к этому готовы. Спасибо.